Муниципальное общеобразовательное учреждение "Средняя общеобразовательная школа "Токсовский центр образования имени Героя Советского Союза Петрова Василия Яковлевича"

 

Кудрявцев В.И.

«Не верю я, что наша связь прервалась…»

31 декабря 2013 года трагически оборвался земной путь русского поэта щемящей тональности Анатолия Вильямовича Иванена. Последние месяцы своей жизни лауреат литературной премии им. Бориса Корнилова жил в ожидании выхода к читателям своей новой книги стихов.

Не довелось…

17 апреля 2014 года, когда поэту исполнилось бы 64 года, в Токсовской общеобразовательной средней школе прошёл День его памяти.

Именно в Токсовской школе он, немец по матери, финн-ингерманландец по отцу, делал свои пробные шаги в мир русской Поэзии. И хвала педагогу школы, словеснику Харченко Александре Ивановне – она стала первым путеводным наставником, а затем и проводником, приоткрывшим ему, тогда подростку, дверь в чудодейную страну Поэзии.

…9 мая 1964 года 14-летний Анатолий Иванен прочтёт на Токсовском воинском кладбище своё первое, по-взрослому серьёзное стихотворение.

Александра Ивановна Харченко буквально за руку приведёт, а точнее, привезёт на электричке во Всеволожск и сдаст юного поэта Николаю Дмитриевичу  Солохину – руководителю литературного объединения «Ладога» и журналисту районной газеты «Невская заря».

Через три года юноша восторженно напишет:

Мне кажется, я – на дне океана,

А люди, живущие на берегу,

Зажигают огни для меня постоянно

И ждут меня, ждут к своему очагу.

Это четверостишие будет напечатано в районной газете и станет первой публикацией 17-летнего Анатолия Иванена.

А позже, словно прозрев, Анатолий Иванен будет восклицать:

О, Господи, в какой ещё стране

На протяженье целого столетья

Ты позволяешь править сатане?

Ещё чуть-чуть – и стану сатанеть я.

Но не осатанел, не заплутал, не сбился с пути, не загрязнил себя, сохранил свой голос поэт, хотя:

… «Живи как все», – звучал мне голос в роще

И уводил в укромный уголок,

А я не мог, я понимал, что проще

Так жить, «как все»,

…………………но только жить не мог.

И это давало ему полное право громогласно заявить:

Вот и жизнь превратили в игру,

Всё подобно грачиному граю,

Хорошо, что на этом пиру,

Я ни с кем ни во что не играю.

…Через всю жизнь пронесёт поэт любовь к своему дому в Хиттолове, к Токсовской школе, к её учителям, а «глаза в глаза» познакомить со своим творчеством – не случилось.

И потому вдвойне горестнее звучали в стенах школы стихи безвременно ушедшего поэта.

И потому состоявшаяся 2 декабря 2014 года в Токсовском центре образования презентация посмертной книги избранных стихов поэта – была реквиемом по Анатолию Иванену.

Благодаря Галине Михайловой – председателю комиссии по литературному наследию, подарившей школе библиотеке, школьному музею и литературной гостиной личные вещи, предметы и книги Анатолия Иванена, в зале была воссоздана атмосфера, в которой творил поэт.

На презентацию посмертной книги поэта из Финляндии приехала его сестра Валентина Вильямовна с мужем Подуловым Николаем Павловичем; из Соединённых Штатов Америки прилетела двоюродная сестра Смирнова Эмма Эмильевна.

Перед представителями общественности и администрации Токсовского городского поселения, работниками Культурно-досугового центра, членами Общественного совета и Совета по культуре, жителями Санкт-Петербурга и учениками 9-х классов с экрана, в слайдовой записи, в исполнении школьников звучали стихи из посмертной книги Анатолия Иванена.

Фесенко Даниил, Ициксон Кристина, Мининков Андрей, Торопова Анастасия, Павлов Даниил, Семёнов Владислав, Базанова Кристина, Александрова Виктория, Евграфов Виктор не только добросовестно выполняли задание заведующей школьной библиотекой Татьяны Ивановны Бардак, но и старались «сыграть» каждое стихотворение, проиллюстрировать его «настроение» выбором определённого ракурса: одни усаживались в старинное плетёное кресло, подаренное школьному музею и литературной гостиной потомками поэта Михаила Лозинского и писателя Алексея Толстого, чья дача-домина простояла в Токсове без малого сто лет, до сентября 2014 года, другие располагались за спинкой кресла и декламировали, дирижируя себе рукой, держащей гусиное перо.

Экранные чтецы перемежались живыми, из зала. Заведующая школьным историко-краеведческим музеем Нина Борисовна Ильина; директор средней общеобразовательной школы «Токсовский центр образования» Наталья Геннадьевна Никандрова; старейший учитель, ветеран народного образования и почётный житель Токсова Ирина Ивановна Филатова, очарованные и растревоженные силой поэзии Анатолия Иванена, нашли свою интонацию прочтения.

…И смотрел, смотрел с экрана поэт, и читал, читал, сидя у заросшей протоки, свои пронзительные стихи:

Бабушка дала мне доброту.

Мать – свой ум, доверчивость

И нежность.

А отец сказал: пока расту –

Ничего не даст…

А подрасту –

Сам возьму всё то, что захочу,

И меня похлопал по плечу.

Бабушки уж нет… Но доброта

Всё во мне живёт, как сирота.

Материнский ум… Но счастье в том,

Чтобы просто жить своим умом.

Я беру от жизни, что хочу,–

Некому похлопать по плечу.

…И лилась, лилась с экрана рвущая душу любимая мелодия поэта – Полонез Огинского «Прощание с Родиной»…

И вторил мелодии ученик 6-го класса Усуфалиев Максуд, исполнивший «вживую» песню на стихи Анатолия Иванена…

…Смерть всякого неординарного поэта – словно побудка, словно некий посыл нам, живущим.

14 апреля 2014 года, в день памяти поэта, Галина Михайлова высказала мысль о проведении в Токсове ежегодных литературных чтений. Идею не только с энтузиазмом поддержали директор Токсовского центра образования, заведующие школьной библиотекой и школьным историко-краеведческим музеем им. Героя Советского Союза Петрова В.Я., но и было предложено расширить тематику и географию чтений.

Среди учеников объявлен творческий литературный конкурс «В ожидании чуда», итоги его решено подвести 17 апреля 2015 года, в день рождения поэта.

С 2015 года «Токсовские чтения», учреждённые общественностью Токсова и Токсовским центром образования «Средняя общеобразовательная школа» будут ежегодными.

Одним из учредителей «Токсовских чтений», консультантом и разработчиком их регламента стало Санкт-Петербургское отделение Союза писателей России, возглавляемое Борисом Орловым.

«Не верю я, что наша связь прервАлась…», – писал в одном из своих стихотворений Анатолий Иванен.

Слова большого поэта – всегда слова пророческие.

Владимир КУДРЯВЦЕВ

«Неисповедимые» пути Анатолия Иванена

Трудно писать о поэте, который считал тебя своим земляком и приятелем.

Трудно писать о поэте, в расцвете своего творчества трагически ушедшего из жизни.

«…Господние пути неисповедимые»* – прихохатывая приговаривал всякий раз Анатолий, когда мы обнимались, радуясь очередной встречи. А уж кто-кто, а Анатолий, – сибиряк по рожденью, немец и финн-ингерманландец по крови, русский по широте души, мировосприятию и поступкам – в этом убедился с лихвой. Не в доме матери в Колтушах, не в отцовском доме на берегу озера Хепоярви, не в бабкиной избе в Хиттолове, а у слияния реки Лены с морем Лаптева суждено было появиться на свет будущему поэту.

«Всё былое особой метой отмечается с ранних пор». Одна из таких мет – среди заснеженного белого безмолвия невесть откуда взявшийся якут, который и спасает уходящего под лёд шестилетнего Анатолия.

«Господние пути неисповедимые…»

В 1959 году родители Анатолия Иванена вернулись домой, туда, откуда были изгнаны сталинскими опричниками – на историческую родину, Токсово, деревня Хиттолово.

И потому 17 апреля, в день своего рождения Анатолий Вильямович непременно выпивал и за того, чья дата рождения совпадала с этой датой – за Никиту Сергеевича Хрущёва.

«Мы с Хрущёвым апрельские, дети оттепели», – похохатывал Анатолий.

«Для меня Хрущёв с детства был освободителем, – признавался поэт, – хотя никогда я себя ущемлённым в правах не чувствовал, потому что знал свою связь с родной землёй и нарушить эту связь не могли никакие вандалы, стоящие у власти».

Школьные годы.

С пятого класса Анатолий пошёл в Токсовскую школу, в ту самую, где учился его отец Вильям Иванен, а во время Великой Отечественной войны был госпиталь.

Такое было испытанье

Учиться в школе, где с войны

Дух сердобольный, госпитальный

Хранили стены. Пацаны,

Мы набегали утром рано

Гурьбою шумной в ту обитель,

Где врачевали людям раны,

А нас учил добру учитель.

Всё было так на самом деле.

Смотрел и я, забыв про класс,

В окно, в которое глядели,

Быть может в свой последний час

Бойцы, измученные ночью,

На те берёзы под окном…

Они их видели воочию

И засыпали вечным сном.

Но всё стояли как живые

Деревья, к небу обратясь,

Глотая капли дождевые,

Осуществляя в мире связь

Тех взглядов, выплаканных с болью,

И тех, что с ними заодно,

как продолжение, с любовью,

Обращены в одно окно.

…Сразу за школой был великолепный по тем временам стадион со спортплощадкой, на которых проводили районные и областные школьные первенства по футболу и лёгкой атлетике. Стадион стоял на костях 4-х тысяч эвакуированных, умерших в Токсове от голода в 1941-1944 годах.

«…Так что, прыгали, бегали, играли мы в футбол мы костях захороненных, – всякий раз темнел лицом поэт», – говоря об этом.

Кажется, этот страшный грех, эта мета будут преследовать Анатолия всё жизнь.

…В 20 метрах от стадиона – братское воинское кладбище. На этом кладбище и прочитал своё первое стихотворение 14-летний Анатолий Иванен.

«…Всё было плохим, – говорил он. – Но мы верили в светлое будущее. Коммунизм был обещан при нашей жизни, мы представляли. Как прекрасно тогда заживём, и потому были легкомысленны. Но жизнь оказалась труднее. Мы к ней оказались не готовы».Анатолий был младше меня ровно на один год и два месяца, но я смотрел на него как старшего, более зрелого, повидавшего.Не берусь утверждать, относил ли себя поэт к «потерянному» поколению, но в 1986 году поэт напишет одно из лучших, на мой взгляд, своих стихотворений:

Не дожили ребята до «реформы»

Сгорели от вина – не от стыда,

И падали, ослабшие, с платформы

Под мчавшиеся в вихре поезда.

Доверчивые к лёгкому веселью,

Рождённые от видевших войну,

На праздник жизни вынесли похмелье,

Вооружили бедную строну.

Как мяч дырявый был наш облик сплющен,

И дутый мяч катался по бумаге.

Поделены на пьющих и непьющих –

Мы все вздыхали о всеобщем благе.

И трезвенники грели руки молча,

И пьяницы спивались до упаду.

Мы, презиравшие законы волчьи,

Отдали дань звериному укладу.

Мы поклонялись Вакху и Фемиде…

И мир не знал страшнее профанаций.

Исчезли в неосознанной обиде

Все лучшие задатки наших наций.

Анатолий Иванен, скорее всего, принадлежал к поколению «потерявшему» свой Дом. Именно так, с большой буквы. Поэт метался в поисках своего Дома. Якутия, Хиттолово, Токсово, после распада СССР – Россия, из России – в Финляндию. Пожив несколько лет в Финляндии поэт возвращается, как оказалось в горячо любимую им, Россию.

«Какой из меня финн? – прихохатывая жаловался Анатолий, – не могу я там жить, не по нутру мне тамошнее, я русский, я в доску русский, если хочешь, я русский финн».

Ни отцовского дома на берегу озера близь Токсова (дом исчез вместе с деревней Таскумяги), ни бабкиной избы в Хиттолове (сгорела, точнее – сожгли), ни материнской хаты в Колтушах…

Приютило Царское Село.

Но рвалась, рвалась его душа поэта в Токсово. Он был уверен – только на Кавголовских холмах, только на Токсовских высотах, его сердцу будет удобно и покойно.

Не сразит ни пламя, ни разруха,

Мы потомки волевых племён,

В нас такое сочетанье духа,

Чем трудней, тем яростнее он.

Жил как жил, легко и неумело,

Боль превозмогал в себе с трудом.

Всё сгорело, всё во мне сгорело,

Надо строить, строить новый дом.

Дом отражает душу живущих в нём. Каким был бы дом поэта Анатолия Иванена? Удобным и устроенным по сердцу? Или опять – временным пристанищем?

…Как-то однажды, на 505-летии Токсова, на котором Анатолий читал перед сотнями собравшихся земляков свои пронзительные стихи, мы бродили с ним по посёлку.

«Как же, как же вы допустили это?! Что же вы делаете?! – выговаривал мне Анатолий всякий раз, видя то или иное порушенное историческое место, тот или иной порушенный памятник старины. – Мы бы, финны, такого не допустили!»

«Ты не финн, ты русский! И потом, как ты говоришь, господние пути неисповедимые» – парировал я тогда.

«Если бы ты знал, как я хочу здесь жить», – как бы извинился поэт.

…Мы преступно невнимательны друг к другу. Мы всегда заняты только собою, нам всегда интересна только собственная персона. Анатолий Иванен был одинок. Не потому, что все его родные и близкие жили, кто в Финляндии, кто в Нью-Йорке…, не потому. Анатолий Иванен был одинок одиночеством русского поэта, одинок одиночеством, которое нисходит только к большим, истинным талантам.

Каждый сам по себе,

                            Каждый сам по себе…

Были мы одиноки, и в жизненной схватке

Мы порой доверяли не силе – судьбе,

Не кроили её,

                            А играли с ней в прятки…

И не случайно друзья звали Анатолия Иванена: «поэт с трагическим тенором».

…Поздравляя по телефону Анатолия с вручением ему премии им. Бориса Корнилова, я намекнул, дескать, пора, ты теперь, Анатолий, большого очерка заслуживаешь, я мол, готов, я к твоим услугам, напишу, и в школьном музее твою фотографию повешу».

«Вот закончу новую книгу стихов, поставлю последнюю точку, издам книгу, тогда, может, и сговоримся, – хохотнул поэт и добавлял, – господние пути неисповедимые».

...Слова большого поэта всегда слова пророческие.

Когда-то Анатолий написал:

…И в ночь, когда осенний ветер свищет,

И дождь, и грязь,

                       смурная мысль гнетёт:

Как хорошо, что высоко кладбище,

И гроб, поди,

                       так быстро не сгниёт…

Содвинулась деревня…

                        Словно невод

На берегу

                        Дома – что поплавки.

Два озера, направо и налево,

Два озера… Направо…

И налево!

Два озера – уплыть бы!

                      Нет реки!..

Анатолия Вильямовича Иванена похоронили именно на этом кладбище, в могилу отца, похоронили и в дождь и в грязь, под свист ветра и перепляс снежинок, именно между двух токсовских озёр – Кавголовского и Хепоярви. Похоронили там, откуда господними путями неисповедимыми поэт был унесён, и куда через много лет господние пути неисповедимые вернули поэта.

…Нет реки!

Но жизнь поэта – в его стихах.

Владимир Кудрявцев

*– Из автографа, подаренного мне Анатолием Иваненом сборника стихов.